Сказка-матрешка, или Семь слоёв тишины
В глухой деревне, где река лениво пересказывала камням одни и те же сплетни, жила девочка Варя. В избе у неё на полке стояла матрёшка — самая обычная, с алыми щеками и улыбкой, нарисованной будто в спешке. Но бабушка на смертном одре прошептала: «В ней — всё. Но открывай не руками. Временем».
Варя выросла. Жизнь стала тесной, как сарафан из детства. Она вспомнила про матрёшку. «В ней — всё», — эхом отозвалось в памяти. Она раскрыла её. Внутри сидела матрёшка поменьше, а в той — ещё меньше. И так семь штук. В самой маленькой, с рисовое зёрнышко, лежала записка: «Ищи не здесь. Всё — не внутри, а вокруг». Варя разозлилась. Какое глупое наследство! Она швырнула матрёшек в старый сундук.
Годы прошли. Варя, устав от мира, открыла сундук. Пыльные матрёшки молчали. Она взяла ту, что побольше, и вдруг заметила: её собное отражение в лакированном боку искажено, вытянуто, будто смотрит на неё из другого времени. Она поставила всех матрёшек в круг, от большой до маленькой. И увидела: они смотрят друг на друга. Не наружу, в мир, а внутрь круга. В пустоту. «Всё — не внутри, а вокруг». Круг — это и есть «вокруг». Но что в центре?
Варя убрала матрёшек. Остался пустой круг на столе. Она села в его центр. Тишина. Она ждала чуда, откровения, голоса. Ничего. Только биение собственного сердца. И в этой тишине её осенило: пустота в центре — это она сама. Та, кто смотрит. Матрёшки — это слои её же жизни, её роли (девочка, девушка, женщина, уставшая душа), которые она годами надевала, как одежду. Но кто в центре? Не роль. Тот, кто наблюдает за сменой ролей.
Она снова взяла самую большую матрёшку. Это была она в семь лет. Поменьше — в пятнадцать. Ещё меньше — в тридцать. Самая крошечная — сегодняшняя, сморщенная, как старушка. Но ведь открывали-то изнутри наружу! Значит, не взросление. Значит… рождение. Самая маленькая — не финал. Она — ядро. Из неё, как из семени, выросла все последующие слои-годы. Она — причина, а не следствие. Значит, всё главное было не впереди, а в самом начале, в той точке, откуда всё пошло? Но что это за точка?
Варя закрыла глаза. Представила ту самую, семенную, крошечную матрёшку. И попыталась войти в неё мысленно. Не как в куклу. Как в состояние. Что было в том «ядре», до всех наслоений? Не мысли, не страхи, не имя. Только… внимание. Чистое, безобъектное, тихое внимание к факту существования. Как свет, который освещает, но сам невидим. Это и было «всё». Не вещь, а способность всё воспринимать. Матрёшки — это не контейнеры для секрета. Это следы. Следы того, как чистое внимание обрастало опытом, памятью, формой, становясь «Варей». Но источник — тот свет внимания — остался неизменным внутри всех слоёв.
Утром Варя проснулась иначе. Она взяла матрёшек и стала собирать их в обратном порядке. Самую маленькую вложила в следующую, ту — в ещё большую. Не закрывая, а обнимая. Каждый больший слой теперь не скрывал меньший, а бережно его заключал в себя, защищал, давал ему пространство быть. Последней она взяла самую большую, первую матрёшку. И вложила в неё всю конструкцию. Щёлк. Всё стало единым целым.
И тут она поняла последний, главный слой. Тот, что был с самого начала, но его не видели.
Главное — не то, что спрятано в самой глубине. Главное — это сам акт обнимания, принятия, соединения всех своих частей в целое. Не поиск «настоящего себя» в глубине. А собирание себя из всех своих возрастов, ролей, побед и поражений в одного, цельного, сложного и живого человека.
Матрёшка — не тайна. Она — инструкция. Инструкция по сборке себя. Слои — это не стены, отделяющие суть от мира. Это кольца роста. Как у дерева. И самое сердцевинное кольцо, ядро, — это не ответ. Это первый вопрос, с которым ты пришёл в этот мир. Вопрос, который разросся в целую жизнь в поисках ответа.
Варя поставила целую матрёшку на окно. Солнце освещало её бок. И ей показалось, что она улыбается уже не наивно, а мудро. Потому что её секрет раскрыт. Он не в ней. Он — в том, кто на неё смотрит и вдруг осознаёт, что и сам — такая же, вечно растущая, вечно собирающая себя заново, прекрасная и сложная матрешка. В которой самое важное — не самая маленькая фигурка. А пустота между всеми фигурками, которая их соединяет. Та самая, невидимая, вечно новая, живая тишина души. Которая и есть истинный дом.
"Есть тебе дело, душа моя, и, если угодно, дело немаловажное. Исследуй сама себя, что ты такое, куда тебе стремиться, откуда ты произошла и где должно остановиться; действительно ли то жизнь, какою теперь живешь, или есть и другая, кроме нее?"
Мария, ну, это ж... когда исследуется себя душа и поймёт, куда ей стремиться - вот тогда дальше и стремиться всем существом туда, к тому важному и хорошему, что наметит душа. 😇🙏
Что бы они тебе ни сделали, не возненавидь никого. Каждый поступает согласно тому, как научен, какой имеет характер. Не многие обладают добротой и рассуждением.
Глупцы, кто отрицает свет или тьму. Это неотделимо как день и ночь, как зима и лето. Только идиот или демонюга может утверждать, что он прошел тьму. Может он и прошел, но без света, он не поймет тьмы.
Владимир, демонюга как раз не отрицал бы, а называть кого-то идиотом ...сразу вопросы к тому, глупцы ли реально те, кого тот называет таковыми , кто ранее обзывал условного антагониста "идиотами" и "демонюгами".
Павел Ходить По Воде
В глухой деревне, где река лениво пересказывала камням одни и те же сплетни, жила девочка Варя. В избе у неё на полке стояла матрёшка — самая обычная, с алыми щеками и улыбкой, нарисованной будто в спешке. Но бабушка на смертном одре прошептала: «В ней — всё. Но открывай не руками. Временем».
Варя выросла. Жизнь стала тесной, как сарафан из детства. Она вспомнила про матрёшку. «В ней — всё», — эхом отозвалось в памяти. Она раскрыла её. Внутри сидела матрёшка поменьше, а в той — ещё меньше. И так семь штук. В самой маленькой, с рисовое зёрнышко, лежала записка: «Ищи не здесь. Всё — не внутри, а вокруг». Варя разозлилась. Какое глупое наследство! Она швырнула матрёшек в старый сундук.
Годы прошли. Варя, устав от мира, открыла сундук. Пыльные матрёшки молчали. Она взяла ту, что побольше, и вдруг заметила: её собное отражение в лакированном боку искажено, вытянуто, будто смотрит на неё из другого времени. Она поставила всех матрёшек в круг, от большой до маленькой. И увидела: они смотрят друг на друга. Не наружу, в мир, а внутрь круга. В пустоту. «Всё — не внутри, а вокруг». Круг — это и есть «вокруг». Но что в центре?
Варя убрала матрёшек. Остался пустой круг на столе. Она села в его центр. Тишина. Она ждала чуда, откровения, голоса. Ничего. Только биение собственного сердца. И в этой тишине её осенило: пустота в центре — это она сама. Та, кто смотрит. Матрёшки — это слои её же жизни, её роли (девочка, девушка, женщина, уставшая душа), которые она годами надевала, как одежду. Но кто в центре? Не роль. Тот, кто наблюдает за сменой ролей.
Она снова взяла самую большую матрёшку. Это была она в семь лет. Поменьше — в пятнадцать. Ещё меньше — в тридцать. Самая крошечная — сегодняшняя, сморщенная, как старушка. Но ведь открывали-то изнутри наружу! Значит, не взросление. Значит… рождение. Самая маленькая — не финал. Она — ядро. Из неё, как из семени, выросла все последующие слои-годы. Она — причина, а не следствие. Значит, всё главное было не впереди, а в самом начале, в той точке, откуда всё пошло? Но что это за точка?
Варя закрыла глаза. Представила ту самую, семенную, крошечную матрёшку. И попыталась войти в неё мысленно. Не как в куклу. Как в состояние. Что было в том «ядре», до всех наслоений? Не мысли, не страхи, не имя. Только… внимание. Чистое, безобъектное, тихое внимание к факту существования. Как свет, который освещает, но сам невидим. Это и было «всё». Не вещь, а способность всё воспринимать. Матрёшки — это не контейнеры для секрета. Это следы. Следы того, как чистое внимание обрастало опытом, памятью, формой, становясь «Варей». Но источник — тот свет внимания — остался неизменным внутри всех слоёв.
Утром Варя проснулась иначе. Она взяла матрёшек и стала собирать их в обратном порядке. Самую маленькую вложила в следующую, ту — в ещё большую. Не закрывая, а обнимая. Каждый больший слой теперь не скрывал меньший, а бережно его заключал в себя, защищал, давал ему пространство быть. Последней она взяла самую большую, первую матрёшку. И вложила в неё всю конструкцию. Щёлк. Всё стало единым целым.
И тут она поняла последний, главный слой. Тот, что был с самого начала, но его не видели.
Главное — не то, что спрятано в самой глубине. Главное — это сам акт обнимания, принятия, соединения всех своих частей в целое. Не поиск «настоящего себя» в глубине. А собирание себя из всех своих возрастов, ролей, побед и поражений в одного, цельного, сложного и живого человека.
Матрёшка — не тайна. Она — инструкция. Инструкция по сборке себя. Слои — это не стены, отделяющие суть от мира. Это кольца роста. Как у дерева. И самое сердцевинное кольцо, ядро, — это не ответ. Это первый вопрос, с которым ты пришёл в этот мир. Вопрос, который разросся в целую жизнь в поисках ответа.
Варя поставила целую матрёшку на окно. Солнце освещало её бок. И ей показалось, что она улыбается уже не наивно, а мудро. Потому что её секрет раскрыт. Он не в ней. Он — в том, кто на неё смотрит и вдруг осознаёт, что и сам — такая же, вечно растущая, вечно собирающая себя заново, прекрасная и сложная матрешка. В которой самое важное — не самая маленькая фигурка. А пустота между всеми фигурками, которая их соединяет. Та самая, невидимая, вечно новая, живая тишина души. Которая и есть истинный дом.
Дмитрий Оханов
Святитель Григорий Богослов
Мария Чумак
Дмитрий Оханов
Алексей Фастовщук
Алексей Фастовщук
Дмитрий Оханов
Что бы они тебе ни сделали, не возненавидь никого. Каждый поступает согласно тому, как научен, какой имеет характер. Не многие обладают добротой и рассуждением.
☦ Старец Иероним Эгинский
Владимир Чекалин
Мария Чумак