«Война на ночь»
«Дорогие друзья, сегодня у нас «Война на ночь», рубрика, которую я забыл, честно говоря, незаслуженно, мне она нравится, — садишься перед камерой и начинаешь рассказывать все то, что тебя волнует на данный момент. Ну и вообще, как говорится, глобально. Главное не повторяться. Значит, иногда возможны звуки за кадром. Там у меня внучки балуются — такое у всех у нас у кого-то уже есть, у кого-то предстоит, значит.
Первое, я должен сказать, что мы научились воевать, дико звучит, может быть, для кого-то наивно, но я вам хочу сказать так: на примере нашего врага, на примере его контрнаступления прошлогоднего, мы научились воевать. Посмотрите, как они действовали, то есть враг понял, что групповую цель, а именно большой танковый какой-то броне-кулак сформировать прямо на направлении основного удара, главного удара нельзя, потому что мы его разметаем авиацией, ракетами и бомбами, ближе будут подходить артиллерии замесим. Поэтому они начали наступать ротами. Вот, возьмите Токмакское направление. Они пытались взять этот город, Токмак, настоящий военный город, настоящий город-солдат. Так вот. Не удалось им.
Они начали наступать с техникой новой, западной, и мы начали их крушить. Они смекнули, что слишком большая цель, слишком много потерь. Пошли повзводно по четыре раза в день на одном направлении — не удалось, потому что мы их начали молотить. Мины огромную роль сыграли. Они уходили, мы минировали и дистанционно, и наши инженеры выходили вперёд, сапёры, — хвала им.
Противотанкисты хорошо работали, это противотанковые средства, птурсисты, гранатомётчики, вот, и fpv, и началось. Месиво, мы ему устроили, ну как бы кровавую баню получается.
Вот они пошли без техники, потому что их, как я понимаю, начали дрючить за потерю всех этих иностранных броне-коробок, потом пошли пешком — ещё больше потери, но снова с техникой, снова пешком и, короче говоря, так и не удалось им взять Токмак. Мы же действуем сегодня, в принципе точно также. Мы же действуем сегодня рывками, внезапными атаками на какие-то направления высадкой пехоты, нашей доблестной, которая берет, идёт вперёд, скрежещет зубами, но значит выполнет задачу.
И у нас получается на всех направлениях, я не беру сейчас южное направление, где мы воюем в Крынках. Вот там, конечно, особое место, во-первых, кошка зажатая в угол, становится тигром, это все история про украинцев, они и так не слабые враги, ну и там им деваться некуда. Они воюют за каждый сантиметр, хотя мы там тоже действуем неплохо. Ну, потери есть досадные, для меня личные потери.
Посмотрите на то, что происходит под Харьковом, то, что происходит в районе Кременной, то, что происходит в районе Клещеевки, особенно в районе Авдеевки, Новомихайловки, Красногоровки, туда, в сторону Курахова, как мы идём, ну, чинно, чинно, все чинно, ребят, потери, конечно. Ну, легко говорить издалека там Сашке Сладкову, но, тем не менее, кто-то доброе о пехоте нашей должен сказать. Но мы воюем же не только на фронте, у нас система ВПК воспряла, как она адаптировалась к новой войне. Ведь мы то готовили маленькую армию к войне в режиме апокалипсиса, то есть по нам бьют ядерным оружием, мы отвечаем мир, весь мир в труху. Вот, но нам то навязали другой формат действий, и мы в нём начинаем выравниваться.
Невозможно подготовить армию к войне в мирное время, невозможно. Всегда бывают огрехи. И мы, надо вам сказать, быстро, так сказать, начали исправляться.
Посмотрите, Украина восемь лет преобразовывала свою армию, восемь лет их накачивали западники оружием не стесняясь. Мы такой роскоши себе не допускали, к сожалению, хотя, я бы, честно говоря, будь я царём, так скажем, вот прошу воспринять это, как гротеск, ну, я бы держал там бы полки, наши бригады и ротировал бы их. Во-первых, давал бы добровольцам отдыхать и готовиться, которые в основном там воевали, да, не в основном, а они то и воевали.
В общем-то, и дал возможность набраться опыту нашим частям на украинском фронте ещё до СВО, всю армию бы пропустил через это. Ну, как говорится, может и хорошо, что я не начальник.
Вот, посмотрите, у нас выровнялась ситуация с боеприпасами. У нас появляются новые системы, артиллерийские новые системы, танкиc насколько мы вообще выстрелили по производству танков, и не только Т-90, но и 80-е новые, экономичные более. Вот мы быстро очень реагируем на необходимость тюнинга, начиная от «мангалов», заканчивая частной поставкой различных средств РЭБ.
Как дипломаты воюют на своём фронте, тоже интересно. Но ВПК ещё не справился полностью с задачами. Я скажу вам, когда у нас появится в массовом порядке производство средств артиллерийской разведки, наземных средств артиллерийской разведки, взамен престарелого «Зоопарка», «Иронии», в помощь к «Пенициллину», то это уже будет значительная прибавка к арсеналу победы — пока у нас нет. Ну, когда мы окопную РЭБ наконец сформируем и увяжем её между собой и с остальными уровнями радиоэлектронной борьбы и противовоздушной обороны, понимаете, потому что бойцы гибнут ещё у нас и техника, значит, страдает от налётов авиации, беспилотников самолётного типа, коптеров противника. есть такое. И опасность влияет на нашу активность в прифронтовой полосе, перемещаться страшно. Не в любой момент, а можешь ночью там, где-то ещё или в предрассветные такие вот периоды или когда темнеет только – «антиснайперское время» так называемое.
И увязать надо эту радиоэлектронную борьбу карманную, окопную, между собой, почему? Потому что мы, иногда, не пуская беспилотные летательные аппараты врага к себе, мы не даём взлететь своим беспилотным летательным аппаратом в очень нужный момент. Причём ладно, если в своей бригаде мы можем разобраться, а если соседняя бригада из-за радиоэлектронной борьбы нашей бригады не может взлететь, — тоже тема. Но делаем, делаем, делаем.
Ну и, наконец, конечно, мой конёк, так скажем, транспортные средства переднего края, вот эти вот самые маленькие машинки, которые должны сновать, как муравьи между фронтом и тылом. Ну, вы знаете, для чего - подвоз боеприпасов провизии, подвоз личного состава, ротация какая-то, не вызывающая опасения у противника или активности артиллерии и даже ракетной активности противника. Понимаете, показали Владимиру Владимировичу в Ростове джипы эти дорогие за два лимона, которые стоят гораздо за два лимона китайские, — что мы сами не можем сделать что ли? Ну ладно, это уже говорено-переговорено.
Почему мы выравниваем сегодня ситуацию и готовимся к прыжку? Посмотрите, как действует экономика наша, финансовая система. Ну, конечно я совершенно ни разу не специалист, и вообще даже не прочитал в училище книгу Маркса «Капитал», потому что у нас они такие толстые были. Я уже не помню три тома или два. Стыдно. Я понимаю, да. Вот деньги, товар, деньги. Дальше я не уехал от этой формулы. Хотя это важная книга. Я сейчас могу говорить только как потребитель, как человек, который ходит в обычный магазин, не в супермаркеты дорогие, где сыр там по пол-лимона за миллиграмм. Вот, нет. Ну можно жить, учитывая, что мы сейчас воюем с НАТО, с, так называемой, цивилизованной Европой, в рот ей тапки.
Об успехе на информационном фронте. Вот хотите, с критики начну сейчас. У нас нет единого информационного командующего, стало быть, я не буду сейчас в «башенные дела», углубляться кто там за какое направление отвечает. Но если мы имеем необходимость концентрировать свои силы для информационного удара на одном важном направлении, то мы концентрируем, причём очень быстро и очень эффективно. Многое нужно поменять, но я вам хочу сказать, так генерально у нас идут улучшения.
Что касается окопной репортёрской работы, да, вообще классно. Ну вот куда надо, туда может репортёр попасть, если ты не мудак, если ты адекватен в своём поведении, если ты в альянсе работаешь.
Вот, конечно, если тебя везут на самолёте, семь генералов кормят, так сказать, каждой своей ложкой, поят, водят, за сорок дней до твоего прибытия начинают готовиться, подметают тыловые штабы, чтоб ты приехал, ну, как бы показался со включённой камерой ночью поработал. Это не репортёрская работа. Важная работа безусловно, нам нужны компетентные люди, которые часто говорят о войне по телевидению. Безусловно, кстати, из штаба, я вам сейчас без иронии скажу, из штаба порой лучше видишь, понимаешь и лучше видишь то, что происходит именно на фронте. Ну реально, я совершенно опять же сейчас без всякой своей желчи, уже привычной для многих, говорю.
Что тебе в окопе видно? Земля сыпется, тебе страшно, соседу страшно, бесстрашный тут же погиб, идут вперёд, опять стреляют, уши не слышат, думаешь… Уже ни о чем не думаешь, честно говоря, просто действуешь как машина. Вот, а в штабе-то у тебя есть возможность информацию поднять и поговорить, но если репортёр хочет, как это обычно бывает так, почти наложив полные штаны, пройтись по переднему краю — проблем нет, везде есть возможность работать.
Мне кажется, что нам осталось только тг-каналам настоящие имена дать. Они у нас многие есть, активные. Но кто они? Вот меня тут похвалил тг-канал с двумя подписчиками. Вот, спасибо большое, конечно, представитель этого канала, у которого есть только ник, похвалил меня, сказал, что обычно ругает. А кто это? Хочется, чтобы все отвечали за базар, и все были открытыми. Нечего стесняться, это информационное пространство, доверие больше будет, а так деньги собирают настоящие, просят там на развитие канала, на существование канала, а сами закрыты. Вот есть исключения . Ну, мы понимаем, что WarGonzo это Семён Пегов. Это все знают, он там с открытым лицом выступает, поэтому есть такие варианты.
Значит, ещё я вам хочу сказать следующее. Мы, как говорит министр обороны, кристаллизуем армию. Сейчас она кристаллизуется. И для меня значит особым знаком окончательного выстраивания нашей системы военной для вот такого формата войны станут две вещи. Первое заключается в том, что десантники займутся десантированием. Морская пехота займётся высадкой морских десантов, а спецназ займётся действиями в глубоком тылу противника. Кстати, спецназ работает, но я знаю пример, когда, вот недавно, спецназ бросили просто как мясо, да они не ссыкуны, они пойдут все и сделают и умерли достойно. Просто нафига вы на них столько бабок-то тратите, на подготовку, обеспечение, экипировку, потребуйте с них какую-то задачу спецназовскую, а не штормовую, я этих людей знаю, погибли. Зачем? Ладно, короче говоря, у нас все-таки больше позитива, чем негатива.
И я вам хочу сказать про применение нами информационной бомбы, которая, в общем-то, может быть похоже на применение ядерной бомбы в годы войны, этой бомбой называется интервью Владимира Путина Карлсону Такеру - мощная штука вышла. Вот об этом говорено-переговорено, но тем не менее.
И последнее, что я хочу сказать. Мы сегодня формируем новую элиту, мы даём возможность ей формироваться, создаём экономическую, культурную, бизнес-элиту, политическую элиту, социальную элиту. Ну какие-то возможность даём заниматься социальными проектами, которые могут грянуть. Мы это доверяем ветеранам СВО. Это рискованно, но честно, по отношению к ветеранам, к их семьям. Так поступает президент и правительство, но это реально так рискованно, потому что это же ребята такие. Они, во-первых, привыкли к риску, привыкли к рисковым действиям, а в этих секторах, тем более увязывая свои действия с государством, тут нужно работать в обойме, всегда себя кусать за руку, если ты хочешь рыкнуть где-то.
Я вам хочу сказать: а вы много знаете людей, которые прошли чеченские кампании, и они сейчас занимаются бизнесом, занимаются политикой, серьёзно, мощно занимаются какими-то проектами, много знаете? Нет, их единицы, если они есть, это мизер. А тут мы имеем уже второй форум ветеранов, которые администрация президента организует, с участием Министерства обороны, с участием Правительства, с участием Совета Федерации, с участием Госдумы, с участием бизнеса большого. Вот сын Фрадкова выступал на таком форуме, рассказывал о новых возможностях предоставляемых ветеранам СВО. Это по-честному, но мы должны быть готовы к тому, что новая элита вытеснит старую.
Пути, по которым мы идём, они нравственные, они моральные по отношению к тем людям, которые сегодня на своих плечах выносят нашу победу, поэтому спасибо за внимание, буду почаще теперь делиться своими мыслями. Всех порвём!».
«Дорогие друзья, сегодня у нас «Война на ночь», рубрика, которую я забыл, честно говоря, незаслуженно, мне она нравится, — садишься перед камерой и начинаешь рассказывать все то, что тебя волнует на данный момент. Ну и вообще, как говорится, глобально. Главное не повторяться. Значит, иногда возможны звуки за кадром. Там у меня внучки балуются — такое у всех у нас у кого-то уже есть, у кого-то предстоит, значит.
Первое, я должен сказать, что мы научились воевать, дико звучит, может быть, для кого-то наивно, но я вам хочу сказать так: на примере нашего врага, на примере его контрнаступления прошлогоднего, мы научились воевать. Посмотрите, как они действовали, то есть враг понял, что групповую цель, а именно большой танковый какой-то броне-кулак сформировать прямо на направлении основного удара, главного удара нельзя, потому что мы его разметаем авиацией, ракетами и бомбами, ближе будут подходить артиллерии замесим. Поэтому они начали наступать ротами. Вот, возьмите Токмакское направление. Они пытались взять этот город, Токмак, настоящий военный город, настоящий город-солдат. Так вот. Не удалось им.
Они начали наступать с техникой новой, западной, и мы начали их крушить. Они смекнули, что слишком большая цель, слишком много потерь. Пошли повзводно по четыре раза в день на одном направлении — не удалось, потому что мы их начали молотить. Мины огромную роль сыграли. Они уходили, мы минировали и дистанционно, и наши инженеры выходили вперёд, сапёры, — хвала им.
Противотанкисты хорошо работали, это противотанковые средства, птурсисты, гранатомётчики, вот, и fpv, и началось. Месиво, мы ему устроили, ну как бы кровавую баню получается.
Вот они пошли без техники, потому что их, как я понимаю, начали дрючить за потерю всех этих иностранных броне-коробок, потом пошли пешком — ещё больше потери, но снова с техникой, снова пешком и, короче говоря, так и не удалось им взять Токмак. Мы же действуем сегодня, в принципе точно также. Мы же действуем сегодня рывками, внезапными атаками на какие-то направления высадкой пехоты, нашей доблестной, которая берет, идёт вперёд, скрежещет зубами, но значит выполнет задачу.
И у нас получается на всех направлениях, я не беру сейчас южное направление, где мы воюем в Крынках. Вот там, конечно, особое место, во-первых, кошка зажатая в угол, становится тигром, это все история про украинцев, они и так не слабые враги, ну и там им деваться некуда. Они воюют за каждый сантиметр, хотя мы там тоже действуем неплохо. Ну, потери есть досадные, для меня личные потери.
Посмотрите на то, что происходит под Харьковом, то, что происходит в районе Кременной, то, что происходит в районе Клещеевки, особенно в районе Авдеевки, Новомихайловки, Красногоровки, туда, в сторону Курахова, как мы идём, ну, чинно, чинно, все чинно, ребят, потери, конечно. Ну, легко говорить издалека там Сашке Сладкову, но, тем не менее, кто-то доброе о пехоте нашей должен сказать. Но мы воюем же не только на фронте, у нас система ВПК воспряла, как она адаптировалась к новой войне. Ведь мы то готовили маленькую армию к войне в режиме апокалипсиса, то есть по нам бьют ядерным оружием, мы отвечаем мир, весь мир в труху. Вот, но нам то навязали другой формат действий, и мы в нём начинаем выравниваться.
Невозможно подготовить армию к войне в мирное время, невозможно. Всегда бывают огрехи. И мы, надо вам сказать, быстро, так сказать, начали исправляться.
Посмотрите, Украина восемь лет преобразовывала свою армию, восемь лет их накачивали западники оружием не стесняясь. Мы такой роскоши себе не допускали, к сожалению, хотя, я бы, честно говоря, будь я царём, так скажем, вот прошу воспринять это, как гротеск, ну, я бы держал там бы полки, наши бригады и ротировал бы их. Во-первых, давал бы добровольцам отдыхать и готовиться, которые в основном там воевали, да, не в основном, а они то и воевали.
В общем-то, и дал возможность набраться опыту нашим частям на украинском фронте ещё до СВО, всю армию бы пропустил через это. Ну, как говорится, может и хорошо, что я не начальник.
Вот, посмотрите, у нас выровнялась ситуация с боеприпасами. У нас появляются новые системы, артиллерийские новые системы, танкиc насколько мы вообще выстрелили по производству танков, и не только Т-90, но и 80-е новые, экономичные более. Вот мы быстро очень реагируем на необходимость тюнинга, начиная от «мангалов», заканчивая частной поставкой различных средств РЭБ.
Как дипломаты воюют на своём фронте, тоже интересно. Но ВПК ещё не справился полностью с задачами. Я скажу вам, когда у нас появится в массовом порядке производство средств артиллерийской разведки, наземных средств артиллерийской разведки, взамен престарелого «Зоопарка», «Иронии», в помощь к «Пенициллину», то это уже будет значительная прибавка к арсеналу победы — пока у нас нет. Ну, когда мы окопную РЭБ наконец сформируем и увяжем её между собой и с остальными уровнями радиоэлектронной борьбы и противовоздушной обороны, понимаете, потому что бойцы гибнут ещё у нас и техника, значит, страдает от налётов авиации, беспилотников самолётного типа, коптеров противника. есть такое. И опасность влияет на нашу активность в прифронтовой полосе, перемещаться страшно. Не в любой момент, а можешь ночью там, где-то ещё или в предрассветные такие вот периоды или когда темнеет только – «антиснайперское время» так называемое.
И увязать надо эту радиоэлектронную борьбу карманную, окопную, между собой, почему? Потому что мы, иногда, не пуская беспилотные летательные аппараты врага к себе, мы не даём взлететь своим беспилотным летательным аппаратом в очень нужный момент. Причём ладно, если в своей бригаде мы можем разобраться, а если соседняя бригада из-за радиоэлектронной борьбы нашей бригады не может взлететь, — тоже тема. Но делаем, делаем, делаем.
Ну и, наконец, конечно, мой конёк, так скажем, транспортные средства переднего края, вот эти вот самые маленькие машинки, которые должны сновать, как муравьи между фронтом и тылом. Ну, вы знаете, для чего - подвоз боеприпасов провизии, подвоз личного состава, ротация какая-то, не вызывающая опасения у противника или активности артиллерии и даже ракетной активности противника. Понимаете, показали Владимиру Владимировичу в Ростове джипы эти дорогие за два лимона, которые стоят гораздо за два лимона китайские, — что мы сами не можем сделать что ли? Ну ладно, это уже говорено-переговорено.
Почему мы выравниваем сегодня ситуацию и готовимся к прыжку? Посмотрите, как действует экономика наша, финансовая система. Ну, конечно я совершенно ни разу не специалист, и вообще даже не прочитал в училище книгу Маркса «Капитал», потому что у нас они такие толстые были. Я уже не помню три тома или два. Стыдно. Я понимаю, да. Вот деньги, товар, деньги. Дальше я не уехал от этой формулы. Хотя это важная книга. Я сейчас могу говорить только как потребитель, как человек, который ходит в обычный магазин, не в супермаркеты дорогие, где сыр там по пол-лимона за миллиграмм. Вот, нет. Ну можно жить, учитывая, что мы сейчас воюем с НАТО, с, так называемой, цивилизованной Европой, в рот ей тапки.
Об успехе на информационном фронте. Вот хотите, с критики начну сейчас. У нас нет единого информационного командующего, стало быть, я не буду сейчас в «башенные дела», углубляться кто там за какое направление отвечает. Но если мы имеем необходимость концентрировать свои силы для информационного удара на одном важном направлении, то мы концентрируем, причём очень быстро и очень эффективно. Многое нужно поменять, но я вам хочу сказать, так генерально у нас идут улучшения.
Что касается окопной репортёрской работы, да, вообще классно. Ну вот куда надо, туда может репортёр попасть, если ты не мудак, если ты адекватен в своём поведении, если ты в альянсе работаешь.
Вот, конечно, если тебя везут на самолёте, семь генералов кормят, так сказать, каждой своей ложкой, поят, водят, за сорок дней до твоего прибытия начинают готовиться, подметают тыловые штабы, чтоб ты приехал, ну, как бы показался со включённой камерой ночью поработал. Это не репортёрская работа. Важная работа безусловно, нам нужны компетентные люди, которые часто говорят о войне по телевидению. Безусловно, кстати, из штаба, я вам сейчас без иронии скажу, из штаба порой лучше видишь, понимаешь и лучше видишь то, что происходит именно на фронте. Ну реально, я совершенно опять же сейчас без всякой своей желчи, уже привычной для многих, говорю.
Что тебе в окопе видно? Земля сыпется, тебе страшно, соседу страшно, бесстрашный тут же погиб, идут вперёд, опять стреляют, уши не слышат, думаешь… Уже ни о чем не думаешь, честно говоря, просто действуешь как машина. Вот, а в штабе-то у тебя есть возможность информацию поднять и поговорить, но если репортёр хочет, как это обычно бывает так, почти наложив полные штаны, пройтись по переднему краю — проблем нет, везде есть возможность работать.
Мне кажется, что нам осталось только тг-каналам настоящие имена дать. Они у нас многие есть, активные. Но кто они? Вот меня тут похвалил тг-канал с двумя подписчиками. Вот, спасибо большое, конечно, представитель этого канала, у которого есть только ник, похвалил меня, сказал, что обычно ругает. А кто это? Хочется, чтобы все отвечали за базар, и все были открытыми. Нечего стесняться, это информационное пространство, доверие больше будет, а так деньги собирают настоящие, просят там на развитие канала, на существование канала, а сами закрыты. Вот есть исключения . Ну, мы понимаем, что WarGonzo это Семён Пегов. Это все знают, он там с открытым лицом выступает, поэтому есть такие варианты.
Значит, ещё я вам хочу сказать следующее. Мы, как говорит министр обороны, кристаллизуем армию. Сейчас она кристаллизуется. И для меня значит особым знаком окончательного выстраивания нашей системы военной для вот такого формата войны станут две вещи. Первое заключается в том, что десантники займутся десантированием. Морская пехота займётся высадкой морских десантов, а спецназ займётся действиями в глубоком тылу противника. Кстати, спецназ работает, но я знаю пример, когда, вот недавно, спецназ бросили просто как мясо, да они не ссыкуны, они пойдут все и сделают и умерли достойно. Просто нафига вы на них столько бабок-то тратите, на подготовку, обеспечение, экипировку, потребуйте с них какую-то задачу спецназовскую, а не штормовую, я этих людей знаю, погибли. Зачем? Ладно, короче говоря, у нас все-таки больше позитива, чем негатива.
И я вам хочу сказать про применение нами информационной бомбы, которая, в общем-то, может быть похоже на применение ядерной бомбы в годы войны, этой бомбой называется интервью Владимира Путина Карлсону Такеру - мощная штука вышла. Вот об этом говорено-переговорено, но тем не менее.
И последнее, что я хочу сказать. Мы сегодня формируем новую элиту, мы даём возможность ей формироваться, создаём экономическую, культурную, бизнес-элиту, политическую элиту, социальную элиту. Ну какие-то возможность даём заниматься социальными проектами, которые могут грянуть. Мы это доверяем ветеранам СВО. Это рискованно, но честно, по отношению к ветеранам, к их семьям. Так поступает президент и правительство, но это реально так рискованно, потому что это же ребята такие. Они, во-первых, привыкли к риску, привыкли к рисковым действиям, а в этих секторах, тем более увязывая свои действия с государством, тут нужно работать в обойме, всегда себя кусать за руку, если ты хочешь рыкнуть где-то.
Я вам хочу сказать: а вы много знаете людей, которые прошли чеченские кампании, и они сейчас занимаются бизнесом, занимаются политикой, серьёзно, мощно занимаются какими-то проектами, много знаете? Нет, их единицы, если они есть, это мизер. А тут мы имеем уже второй форум ветеранов, которые администрация президента организует, с участием Министерства обороны, с участием Правительства, с участием Совета Федерации, с участием Госдумы, с участием бизнеса большого. Вот сын Фрадкова выступал на таком форуме, рассказывал о новых возможностях предоставляемых ветеранам СВО. Это по-честному, но мы должны быть готовы к тому, что новая элита вытеснит старую.
Пути, по которым мы идём, они нравственные, они моральные по отношению к тем людям, которые сегодня на своих плечах выносят нашу победу, поэтому спасибо за внимание, буду почаще теперь делиться своими мыслями. Всех порвём!».
Комментарии к этому посту не найдены. Прокомментируйте первым!