Три фотографии. В них — целая жизнь. На первом снимке — я ещё ребёнок. Первый звонок, белые банты, гладиолусы,...

Три фотографии. В них — целая жизнь.

На первом снимке — я ещё ребёнок. Первый звонок, белые банты, гладиолусы, которые тянет руку вниз. Колготки сползают, а мама держит за руку крепко и молчит.
Суровая. Собранная. Уставшая.
Я не знала тогда, что такое "эмоциональное выгорание" или "подавление чувств", но голос мамы помню отчётливо:
— Потерпи. Нечего разныться.

Потом тот же голос — у бабушки. У классной. У соседки.
Будто нас учили быть не женщинами, а механизмами.
Сломалась? Смолчи. Больно? Потерпи. Устала? Неважно.

На второй фотографии — уже мой сын идёт в школу.
И я понимаю: я — та самая мама.
Тоже сжавшая губы. Тоже в одежде, в которой хочется скорее домой. Тоже с телом, которое будто не моё.
Как будто вся жизнь — это чужой сценарий, где я просто подстраиваюсь.
Я улыбаюсь, но внутри — пусто.
В этой улыбке нет меня. Только долг.
Я смотрю на фото и вижу... лицо своей мамы. Только это теперь моё отражение.

И вот — последнее фото.
Сын — выпускник.
А я стою рядом. И улыбаюсь — по-другому.
Не чтобы скрыть. А потому что действительно хорошо.

Путь от второй фотографии к третьей был непростой.
Я решила больше не повторять сценарий.
Снять с себя броню. Перестать быть "удобной".
Научиться жить, а не выполнять.
Давать себе паузы, слёзы, желания.
Именно тогда я впервые обратилась за помощью.
Разговор с психологом, поддержка нутрициолога, новые взгляды, новые смыслы.

Я не стала слабой. Я просто вернула себя.
Теперь я — не идеальна, но настоящая.
И это — мой путь.
Не железный. Человеческий.