Сидишь иногда вечером в тишине, и будто пелена спадает. Не та тишина, что от отсутствия звуков, а внутренняя — когда стихает гул повседневной суеты и обнажается фундамент. И в этой тишине задаёшь себе единственно важный вопрос: «А кто здесь, собственно, хозяйничает?»
Принято считать, что равновесие — это не расплескать, удержать, не упасть. Стоять на палубе корабля посреди житейского шторма, широко расставив ноги, сцепив зубы. Но это равновесие бури, равновесие реакции. Оно истощает. Мир всегда окажется сильнее, хитрее и неожиданнее любой нашей обороны.
Настоящее же равновесие — это не про позу. Это про центр тяжести. А он находится не снаружи, а глубоко внутри, в тех потаённых залах души, куда мы заглядываем так редко. Это и есть то самое дальновидное понимание себя — не как сиюминутный отчёт о желаниях и страхах, а как карта тектонических плит собственного «Я».
Без этой карты мы обречены на то, чтобы каждый раз с удивлением и болью натыкаться на одни и те же выступы собственного характера, проваливаться в разломы старых травм, не понимая, откуда дует ветер нашей внезапной ярости или отчаяния. Мы списываем всё на внешние обстоятельства: «меня вывели», «мне не повезло», «он виноват». И так, перекладывая ответственность, мы отдаём бразды правления хаосу, становимся марионетками в спектакле, режиссёра которого сами не знаем.
Быть дальновидным — значит вести археологические раскопки в самом себе. Аккуратно, слой за слоем, снимать наносное: одобрение толпы, навязанные идеалы, травмы воспитания, мифы о собственной исключительности или, наоборот, ничтожности. Докопаться до пласта, где живут не реакции, а причины. Где прячется твой личный миф, твоя врождённая боль, твой нерушимый стержень. Понять, что твои «хочу» — часто лишь эхо чужого «надо», а твои «не могу» — охраняемая резиденция лени и страха.
Это знание — не для самолюбования или оправдания. Оно — компас. Когда ты знае́шь свои истинные координаты, тебя не собьёт с пути ни попутный ветер лести, ни буря критики. Ты перестаёшь метаться между полярностями: жестокость и сентиментальность, цинизм и наивность, высокомерие и самоуничижение. Ты находишь свою золотую середину не как среднее арифметическое, а как единственно верную для себя точку — точку аутентичности.
В этом и есть равновесие. Не статичное, застывшее, а динамическое, как равновесие велосипедиста. Мир катится вперёд, под колёсами кочки и повороты, но ты не падаешь, потому что чувствуешь движение, предвидишь его и мягко корректируешь траекторию. Ты не борешься с миром. Ты танцуешь с ним. А чтобы танцевать, нужно прежде всего чувствовать ритм собственного сердца и не сбивать дыхание.
В конечном счёте, единственный прочный фундамент в этом зыбком мире — это честный ответ на вопрос «кто я?». Всё остальное — дом, выстроенный на песке.
Последние очень зашло.Только по другому мне нравится как звучит.Если упал встань и иди.Даже если колени разбиты всеравно встань и иди.Если нет сил всеравно встань и иди.
Виктор Петровичъ
Принято считать, что равновесие — это не расплескать, удержать, не упасть. Стоять на палубе корабля посреди житейского шторма, широко расставив ноги, сцепив зубы. Но это равновесие бури, равновесие реакции. Оно истощает. Мир всегда окажется сильнее, хитрее и неожиданнее любой нашей обороны.
Настоящее же равновесие — это не про позу. Это про центр тяжести. А он находится не снаружи, а глубоко внутри, в тех потаённых залах души, куда мы заглядываем так редко. Это и есть то самое дальновидное понимание себя — не как сиюминутный отчёт о желаниях и страхах, а как карта тектонических плит собственного «Я».
Без этой карты мы обречены на то, чтобы каждый раз с удивлением и болью натыкаться на одни и те же выступы собственного характера, проваливаться в разломы старых травм, не понимая, откуда дует ветер нашей внезапной ярости или отчаяния. Мы списываем всё на внешние обстоятельства: «меня вывели», «мне не повезло», «он виноват». И так, перекладывая ответственность, мы отдаём бразды правления хаосу, становимся марионетками в спектакле, режиссёра которого сами не знаем.
Быть дальновидным — значит вести археологические раскопки в самом себе. Аккуратно, слой за слоем, снимать наносное: одобрение толпы, навязанные идеалы, травмы воспитания, мифы о собственной исключительности или, наоборот, ничтожности. Докопаться до пласта, где живут не реакции, а причины. Где прячется твой личный миф, твоя врождённая боль, твой нерушимый стержень. Понять, что твои «хочу» — часто лишь эхо чужого «надо», а твои «не могу» — охраняемая резиденция лени и страха.
Это знание — не для самолюбования или оправдания. Оно — компас. Когда ты знае́шь свои истинные координаты, тебя не собьёт с пути ни попутный ветер лести, ни буря критики. Ты перестаёшь метаться между полярностями: жестокость и сентиментальность, цинизм и наивность, высокомерие и самоуничижение. Ты находишь свою золотую середину не как среднее арифметическое, а как единственно верную для себя точку — точку аутентичности.
В этом и есть равновесие. Не статичное, застывшее, а динамическое, как равновесие велосипедиста. Мир катится вперёд, под колёсами кочки и повороты, но ты не падаешь, потому что чувствуешь движение, предвидишь его и мягко корректируешь траекторию. Ты не борешься с миром. Ты танцуешь с ним. А чтобы танцевать, нужно прежде всего чувствовать ритм собственного сердца и не сбивать дыхание.
В конечном счёте, единственный прочный фундамент в этом зыбком мире — это честный ответ на вопрос «кто я?». Всё остальное — дом, выстроенный на песке.
Анна Зиновьева
Валентина Ланина
Александра Бухтырева
Роза Валиахметова